Безрассудство и безнаказанность всегда приводят к трагедии. И часто под удар попадают совсем другие люди, не те, кто виновен…
Сын прокурора катал на папином джипе пьяных девок, и сам был сильно нетрезв, но у него был повод: день рождения!
– День рождения… Грустный праздник! – орал прокурорский сынок, одной рукой держась за руль, а второй – прихлебывая шампанское прямо из горла…
Пора было уже ему и остепениться, и за ум взяться, но все потом, потом…
Ведь у мальчика – день рождения! Когда же пошалить, как не в молодости? Мамочка всё квохтала над сыночком, называя его «мой маленький». Она отпустила мальчика с банкета, остановив замечание отца:
– Дорогой, не дави на мальчика. У него сегодня праздник!
Маленький же, напившись до поросячьего визга, гонял по ночным улицам и сбил на пешеходном переходе парня. Совершенно трезвого, шедшего себе спокойно и добросовестно на зелёный, поблизости от супермаркета, с пакетом продуктов…
Семён Панкратов только недавно женился, и у него родился сынок. У них с молодой женой Инной вдвоём, точнее. Богатырь, четыре шестьсот! Семён только продал дедушкин дом в деревне, и деньги привёз жене. Сколько всего нужно малышу, а тут как раз хватит надолго – и на пеленки-распашонки с подгузниками, и на перспективу: на школу, и на компьютер, и все прочее. Когда сынок подрастет, компьютеры будут уже крутые и навороченные, и стоить будут немало – но ведь отец и сам у мальчишки с руками и головой! Семён планировал не просто проживать деньги с продажи дома, а постепенно пополнять копилку. У него было много планов.
Первым делом надо будет положить деньги в банк. Надо ещё столько всего запланировать!
В тот поздний вечер Семён пошел в супермаркет за подгузниками и детским питанием. Жена Инна кормила малыша грудью, но молока у неё было мало, и врач на приёме посоветовал им прикармливать ребёнка детским питанием. Доктор назвал марку, которая хорошо переносится и не вызывает у младенцев аллергии или проблем с пищеварением. Такое питание Семён и купил.
Когда Семён ощутил сильный удар в спину, он ещё успел подумать, что нужно удержаться на ногах и не уронить пакет с покупками на грязный асфальт, ведь на улице прошёл дождь…
А потом наступила чернота. Скорая, приехавшая на место происшествия, уже просто зафиксировала факт смерти, потому что реанимировать было некого.
– Жалко как! Такой молоденький и хорошенький… Наверное, молодой папаша – детское питание, подгузники… – горестно вздохнула медик.
К молодой вдове, которая ещё не вполне осознала свою потерю, пришли трое полицейских. Пока двое задавали вопросы, беседуя с ней на кухне, третий быстренько пошуршал по традиционным местам тайников, поискать денег. Так они работали втроём – когда выезжали на места преступлений со смертельным исходом. Или вот как сейчас, ДТП, наезд со смертельным исходом…
Если находили деньги, то конфисковывали их незаметно, разумеется без оформления. Ценностей никогда не брали, чтобы не засветиться, а деньги припрятывали. Уже несколько раз им сходило с рук! Искать деньги парни отправляли Николая Вавилова, шутили, что он нутром чует где искать. Кличка у него была ещё со школьных времён – «Вавка». Вот и на работе он тоже был Вавка. Вавка и правда находил искомое молниеносно, и успевал мигом прикарманить. Жертвы даже не заявляли о пропаже, потому что если у пострадавших дома что-то пропало, то чаще всего все сводилось к тому, что сам же пострадавший пропажу и унёс…
Потому, мол, и пострадал. Ищи, мол, свищи…
В этот раз деньги лежали даже не в тайнике, а просто в серванте, в пакете на полочке. Когда Вавка увидел, сколько он нашёл – он только присвистнул…
Вот так подфартило!!! Такая крупная удача! Вавка спрятал свёрток под куртку, сунув под мышку и прижав рукой. Перед этим отложив пару пачек в задние карманы, и прошептав:
– А это – мне, за моральный ущерб и на восстановление нервов после стресса. Это ж морально тяжело – тырить деньги у младенца и вдовы… Но зачем им столько? Перебьются!
Потом, когда полицейские уезжали из дома этой заторможенной овцы, они разделили деньги на троих в машине. Настроение у всех парней было очень приподнятое – такая крупная денежная удача выпадает редко!
Но эта овца, хоть и заторможенная, но попёрлась заявлять о пропаже денег! Когда она стала настаивать, что деньги пропали после визита полицейских, Гриша Фомин, следователь, на неё наехал возмущённо:
– Вы точно уверены, что это не ваш муж унёс, а именно полицейские? Они же все были рядом с вами, на виду! Вы отдаете себе отчёт, что такое говорите?
– Сеня не мог их никуда унести. Мы собирались на эти деньги растить нашего Стасика.
– А если у него на эти деньги были другие планы? Вы уверены в верности мужа? Что у него не было другой женщины? Другого ребёнка? Что он не проиграл их в казино – его же сбила машина прямо рядом с… игорным заведением? Может, проигрался Ваш муженёк? Машина конечно сбила Панкратова, если быть точным, у супермаркета… Но он намеренно подчеркивал близость казино.
– Уверена… – запинаясь, растерянно пробормотала Инна, явно неуверенно.
А Фомин хмыкнул:
– Гражданочка, я, подходя к зеркалу не уверен, что увижу в нем самого себя! А вы настаиваете, что уверены в другом человеке, вот так сразу, без сомнений. Тем более, патруль! Троих ответственных полицейских при исполнении – обвиняете в похищении крупной денежной суммы. Вы хорошо подумали? Я заявление от Вас могу принять, конечно… но чтобы Вас же потом и не привлекли за клевету!
Поколебавшись, Инна всё же подала заявление, с той же формулировкой: полицейские похитили из её дома деньги. Вследствие розыскных мероприятий вина полицейских не была доказана. Они находились вместе в одном помещении, на виду друг у друга, и каждый из троих мог это подтвердить. Да и сама вдова – заявить заявила, но точно не могла бы поручиться, что кто-то отлучался или нет…
В конце концов, обставили всё так, что погибший Семен Панкратов сам деньги унёс в тот вечер и куда-то перепрятал. Возможно, у него была любовница, с которой он планировал затратные перемены в будущем. А потом что-то у них не срослось, и он сам бросился под машину.
– Какой абсурд! – возмутилась Инна – Более бредового объяснения смерти моего мужа и исчезновения денег из дома даже придумать нельзя!
– Вам хотелось бы свалить вину на других? Но увы: не вяжется объяснение с фактами. Да и были ли эти деньги вообще, или это только плод Вашей фантазии? И Вы таким образом захотели поправить Ваше материальное положение? И ещё раз напоминаю Вам о клевете, уважаемая госпожа Панкратова.
Заявление о похищении денег Инна отозвала и порвала прямо за столом следователя, увидев, что это «расследование» не имеет смысла. За смерть Семена никого не наказали — не за что было наказывать. Потому что не может водитель ночью мгновенно среагировать, когда под машину кидается суицидный псих, который решил свести счёты с жизнью. А если бы это был поезд – тогда что, нужно было бы судить и сажать машиниста тепловоза из-за самоубийцы? Даже пресса и местное телевидение как воды в рот набрали. И свидетелей ДТП не нашлось. Все, кто тогда якобы присутствовали в машине, на самом деле и не присутствовали там вовсе. Они давно спали после банкета по домам и по кроватям! Одним словом, прокурор сына отмазал, комар носа не подточит.
Инна, не найдя справедливости в этом городе, уехала с ребёнком в свой маленький городок, откуда она была родом. Там жизнь была проще, тише и дешевле. Инна продала их с Семёном квартиру, с сотнями предосторожностей перевезя деньги к себе домой, и припрятав в квартире в разных местах. А то мало ли, если не дай Бог исчезнут, как уже однажды было! Дело утопающих – дело рук самих утопающих!
После этого случая с наездом на Панкратова сын прокурора Валентин взялся за ум, словно подменили парня. Валик закончил юридический, успев посдавать все хвосты и устранить угрозу отчисления с последнего курса. Позднее Валик женился на Лине, дочери ректора, в прошлом важной юридической шишке. Отец Лины с удовольствием руководил институтом, но связи из прошлого у него остались, и немалое влияние в городе в том числе. Брак его дочери с сыном прокурора был для всех желанен, а молодожены к тому же ещё и были влюблены и безмерно счастливы. Что ещё в жизни нужно было?
Прокурорская невестка и ректорская дочка Лина родила сына. Обласканная обеими семьями, уже заранее окруженная квалифицированными няньками, даже до родов, молодая мамочка жила в сплошной идиллии и положительных эмоциях. Родители и дедушки с бабушками души не чаяли в малыше. Он родился здоровенький, крепенький, как тугой кочанчик. Имя ему дали Станислав. Чтобы рос славным мальчиком. Славик занимался спортом – плаванием и дзюдо. Отлично учился. Имел светлую голову, был любознательным, много читал…
По сути, его светлое будущее было уже давно предопределено. После окончания школы парня отправили учиться в Лондон. Кем ему ещё становиться, если не юристом, специалистом по бизнесу и международному праву? Разумеется, при выборе ВУЗа родители руководствовались не качеством обучения, а исключительно престижностью диплома. Когда Станислав вернулся домой с дипломом после выпускного в Лондонской Школе Экономики и Политических наук, он был исполнен планов, надежд, в предвкушении будущих славных свершений. Вся семья взирала на гениального отпрыска с надеждой, и с нетерпением дожидалась его появления в родном доме. Парень немного схитрил – хотел сделать сюрприз родным, и прилетел чуть раньше, чем обещал: на сутки. Станиславу захотелось заскочить в круглосуточный супермаркет, потому что на первом этаже там работал цветочный отдел. Парень выбрал для мамы красивый торт и роскошную белую орхидею, а для отца – хороший виски. А назавтра он запланировал визиты к любимым бабушкам и дедушкам. Соскучился по ним нереально!
Напевая что-то беззаботное, на переходе, дождавшись зелёного, он ступил на зебру, и вдруг на него налетел автомобиль. Визг тормозов, удар и темнота…
Станислав лежал, раскинув руки, глядя в чёрное ночное небо, на котором не видно было звёзд. Белые пальцы его сжимали хрупкую белую орхидею…
Он умер мгновенно, даже не поняв, что случилось. Словно он внезапно выключился из сети…
Наезд на переходе совершил некий Станислав Панкратов, совершенно трезвый и не нарушающий правил ни разу в жизни. Почему так получилось? Потому что в него на полном ходу врезался черный джип, где за рулём была дочка мэра города. Машину Стаса развернуло и швырнуло на пешеходов. Женщина на зебре от удара отлетела в сторону, но осталась жива, а молодой парень попал под колеса и больше никогда не поднялся.
Безутешный отец, потерявший сына, бушевал и требовал посадить водителя, вкатав ему максимально возможный срок за чудовищное преступление. Но расследование доказало невиновность Панкратова. Масса свидетелей, записи с видеокамер – всё подтвердило, что виноват был другой водитель, не Панкратов. Девицу мэр немедленно увёз из страны и определил в санаторий в горах, подлечить нервы после стресса. Разумеется, её участие в аварии скрыли. Вместо неё посадили её парня, который безумно её любил, и согласился сесть на несколько лет за неё, взяв вину за наезд на себя. А также получив приличную сумму на счёт, в качестве компенсации за отсидку, и за молчание.
Валентин, в прошлом сын прокурора и ныне сам прокурор, не соглашался, что убийца сына вышел сухим из воды и живёт безнаказанно. Он пытался применить свое влияние, чтобы подставить Панкратова, любыми путями.
– Пусть ему подбросят наркотики! Пусть посадят за хранение в особо крупных размерах! Если не за наезд со смертельным исходом, то пусть сидит как наркокурьер! Да хоть убийца Кеннеди! Он должен сесть!!! – бушевал Валентин.
Валентин был как восставший мертвец из фильма ужасов, с почерневшим от горя лицом. Только ненависть давала ему силы двигаться, как зомби, и ему было всё равно, во что эта ненависть выльется.
Лина лежала в клинике с нервным срывом, исколотая транквилизаторами – она не могла оправиться после гибели сына. Мать Валентина, которая всю жизнь потакала сыну во всём, лежала после потери внука в кардиологии: она тоже не могла примириться с действительностью, и тоже поддерживалась медикаментами. Как же так – их любовь, надежда, опора в будущем, лежит в морге…
Как теперь жить? Зачем?! Валентин столкнулся с Панкратовым, когда тот шёл с матерью. И Валентин ткнул его пальцем в грудь и сказал чуть слышно:
– Ты всё равно сядешь, убийца! Мне плевать, что за аварию уже посадили другого. Ты тоже будешь за решеткой!!!
– Вы же знаете, что я не виноват в аварии. Знаете, что в мою машину врезались, и её швырнуло на людей! Это не моя вина!
– Мне плевать. Я сказал! Мой сын мёртв, а ты был за рулём, значит сядешь. Мне плевать, за что! Не за наезд, значит за что-то другое.
Он уже собрался уходить по коридору, но тут натолкнулся на прожигающий душу взгляд его матери. И тут он её узнал. Это была вдова того парня, что он сбил двадцать пять лет назад. Её сын был тогда младенцем, а её счастливый папаша был юн и счастлив, и погиб в тот поздний вечер, когда он пил шампанское за рулём, и горланил песни…
И он всё вспомнил, словно все было вчера. Словно ему прокрутили перед глазами кино. Он был за рулём своего джипа, весел и пьян. Точнее, это был джип отца. И разудалая веселая нетрезвая компания с ним. А потом была та авария…
Парень тогда умер, не приходя в сознание, а Валентин в камеру не сел, потому что отец его отмазал. А у погибшего парня был грудной ребёнок…
Как же его звали…
Ах, да – Семён! Семён Панкратов. А это, стало быть, Инна Панкратова, его вдова…
И она его тоже узнала, разумеется. Это лицо она не забудет и до самой смерти. Она подошла к Валентину и так же, как он, ткнула его пальцем в грудь, и пробормотала, глядя ему прямо в глаза:
– Это не мой сын сбил твоего. Так что оставь его в покое! Это – моя ненависть сбила… А за ненависть у нас не сажают, тем более с таким сроком давности… Если бы я знала, что пострадаешь не ты, а твой ни в чем не повинный мальчик – я бы лоб себе расшибла в церкви за эти годы, только бы на коленях упросить Бога, чтобы он научил меня простить… Но ты сам получил, что посеял. Ты!!! Но вот мне от этого не легче – не такого наказания для тебя я хотела!
Они ушли.
Валентин на деревянных ногах кое-как доковылял до своего кабинета и рухнул в кресло к столу, потирая грудь слева…
Он сидел в своем кабинете, пока не стемнело. Потом приехал домой – в свой большой пустой дом, где он был совсем один…
Жены дома не было: тесть отправил Лину на лечение в Швейцарию. Но почему-то Валентину показалось, что она, как всегда, тусит с приятельницами, словно он забыл где находится.
– Как обычно с приятельницами в саунах да на массажах, так рано домой никогда не возвращается… – машинально подумал Валентин, но потом спохватился.
На этот раз – какие приятельницы?! Она же в клинике, на лечении…
И мать его слегла, от того что внук погиб…
Как же так, он вдруг все забыл и путается в событиях?
– Надо выпить. Иначе не избавиться от мыслей, и не привести в порядок эту путаницу в голове… – пробормотал Валентин и открыл бар.
Валентин пил и пил, ждал, когда опьянеет, но опьянеть не получалось. Только сердце стало болеть, всё сильнее и сильнее. Вошёл и сел рядом с отцом Станислав. Валентин стал плакать, размазывая слёзы по щекам:
– Прости меня, сынок! Прости! Как мне теперь без тебя жить?!
– Простил, пап. Но тебе надо просить прощения не у меня…
Он кивнул головой, указывая в сторону входа в комнату. В дверном проеме стоял молодой парень, и Валентин его сразу узнал, хотя видел его только на фото. В тот момент, на переходе двадцать пять лет назад, он его даже не заметил…
– Это ты?! Это всё из-за тебя!!! – рванулся было вскочить Валентин, но потом сел и заплакал, вцепившись побелевшими пальцами в волосы:
– Это все из-за меня… Это – я виноват, не ты!
– Пап, нам надо идти… – сказал Станислав.
Валентин кивнул. А потом вздрогнул. Нам? В смысле, им? Или, в смысле – нам? Всем вместе?
Хотел переспросить у сына, уточнить, но увидел пустую комнату, полупустую бутылку из-под виски на столике, массивный стакан, стоящий на полировке без подставки. Лина этого терпеть не может! Начнет ворчать, и ему плешь проедать, что он ведёт себя как плебей, и вечно оставляет после себя круги от стакана на полировке! Неинтеллигентно! О чём он думает?! А потом снова спохватился – Лина же в клинике, опять забыл…
И мать тоже…
И отец в клинике с инсультом…
А сын – в морге…
Что такое стало с его семьей? Откуда на него все это свалилось?! Столько горя! Он огляделся вокруг – есть ли кто-то рядом с ним? Холодно тикают часы. Где-то воет сирена скорой…
Нет, он в комнате один. Померещится же такое спьяну…
Валентин помотал головой и потер рукой грудь слева – сердце, так болит! Кажется, сейчас там от боли загорится, вспыхнет и прожжет дыру в груди! Надо вызвать скорую. Валентин много лет носил на сердце холодный железобетонный груз, который год за годом давил и давил на его сердце…
Неудивительно, что оно, наконец, не выдержало. Валентин огляделся – мобильник лежал на диване. А телефонная трубка домашнего телефона – в кресле. И туда, и туда – ещё надо дойти…
Туда, или туда? Почему-то Валентин растерялся, никак не мог выбрать, с какой трубки позвонить, позвать на помощь. А когда боль стала совершенно невыносима, вскочил и рванулся просто вперёд, словно спасаясь, убегая от боли, хоть куда-нибудь…
Не убежал. Не успел. Повалился на пол, протягивая беспомощно руку к телефону. Потом затих…
… Когда приехала утром в дом экономка, то увидела Валентина посреди комнаты лежащим. Даже не заходя туда, она поняла, что он не сознание потерял, а именно мертв. Она прислонилась к стене и уронила руки вниз…
Женщина тридцать лет работала в их семье, и знала многие семейные тайны. От судьбы не убежишь. Она всегда это знала…
Надо звонить, вызвать полицию, скорую…
Она вздохнула, перекрестилась и пошла звонить.
… Отстояв службу в храме, Инна помолилась с благодарностью об освобождении Станислава. Слава Богу, не нахлебался он горя по чужой вине. Инна стояла на службе, а мысли невольно соскальзывали в прошлое. Как потеряла она любимого мужа – не успели и пожить с ним, на сынишку вдвоем порадоваться…
Как пришлось ей поднимать сына одного, без мужа…
Она так замуж и не вышла больше, решила всю себя посвятить ребенку. Потом в город вернулись они через двадцать лет. Стасик выучился тогда, потом работу хорошую нашел, потом мать перевез…
И вот недавно довелось столкнуться с убийцей Семена — безнаказанным, который чуть сына не упёк в тюрьму…
Только потому, что у него власть…
Вспомнила ещё Инна, как у неё деньги украли, когда она осталась с новорожденным ребёнком без мужа, не зная, на что ей жить…
Вспомнила того полицейского со странной кличкой Вавка, на которого она думала, что именно он деньги украл – физиономия у него была такая скользкая, глазки бегающие…
Инна так и не узнала потом, что Вавка вскоре умер от рака, перед этим потратив практически все скопленные деньги на лечение… и все равно не помогло, умер в муках…
И двое других тоже поплатились, которые таким воровством промышляли. Один работать больше не смог, жил на пенсию, потому что потерял ноги и передвигался в инвалидном кресле. А другой стал спиваться, потому что ему жена жутко изменяла…
Пока его не уволили из полиции, и он стал работать дворником, пока окончательно не спился…
Но Инна этого так и не узнала – она больше с этими полицейскими не пересекалась в своей жизни…
Потом Инна отстояла ещё и панихиду об усопших. Помянула мужа своего Семена. И новопреставленного раба Божия Валентина тоже. Хоть и грешил в жизни, но Бог ему судья…
И невинную душу новопреставленного Станислава, прокурорского сына – жалко ребёнка, ещё и жить не начал, бедненький…
А потом Инна завернула в монастырскую лавку, купила с собой душистых пирожков с маком, с повидлом, и с вишнями. У выхода она, как всегда, угостила пирожком нищего дедушку, которому всегда подавала милостыню. А остальные повезла домой. Уж очень вкусные пирожки пекут в монастыре, ими гостей можно угощать к чаю. А у них вечером как раз гости: Стасик приведет знакомиться свою девушку. Инна волнуется немного, и радостно ей: жизнь продолжается…
Дай им Бог счастья.
0 Комментарий