Тренер

Детский дом «Радуга», со стороны, казался чудесным местом. Всего несколько лет назад двухэтажное строение казалось угрюмым и мрачным. Пошарпанные стены и ветхая крыша навивали тоску, как на его обитателей, так и на случайных прохожих. Строение было возведено давно, ещё до войны…

Детский дом же открыли в 1950 году, о чем говорили старые, чёрно-белые снимки. В то время мир переживал большую «волну» беспризорников. Первыми воспитанниками детского дома стали дети, которые остались одни, в то страшное и трагичное время. Чьи-то родители погибли на фронте, каких-то детей в детский дом отдавали матери-одиночки, военные вдовы, надеясь, что там у их малышей хотя бы всегда будет кусок хлеба а, может, и горячий ужин.

Теперь же это было большое здание, фасад которого недавно попал под программу капитального ремонта. Когда это случилось, вездесущие журналисты взяли комментарий у местного директора, Игоря Павловича Звягинцева. Пухлый мужчина, на чьем животе с трудом застёгивались пиджаки, шевеля пушистыми усами благодушно улыбался в камеру и радовался, стоя на фоне детей – своих воспитанников:

-Конечно, мы очень рады! – Утверждал он. – Теперь наши ребятки, которые остались без попечения родителей, смогут жить не только в удобном, но и очень красивом здании! Мы с нетерпением ждём перемен! Правда, ребята?

Директор повернулся на воспитанников и те, мигом откликнулись нестройным хором голосов:

-Да-а-а!

И вот, спустя время, рабочие поменяли крышу, выкрасили стены детского дома «Радуга» в жёлтый оттенок. Не раздражающий многих людей ярко-жёлтый, а приятный и нежный…

На одной из стен красовался выпуклый рисунок: белые облака, лучистое яркое солнце и радуга. В доме поменяли окна и двери, теперь они не скрипели, а из щелей не дул ветер. Крыльцо стало выглядеть более «приветливо». Территорию дома окружал высокий забор из кованого металла, выкрашенного в зеленый цвет. Во дворе было много деревьев и кустов, которые, весной и летом, добавляли месту больше красок: зелёных, белых, сиреневых. А ещё могли спрятать воспитанников в тени, под своими кронами, от палящего солнца или глаз воспитателя…

Задний двор был отведен под спортивную площадку и детские забавы: песочницы, горки, качели…

А ещё…

Ещё директор, Звягинцев, после ремонта здания, смог построить себе дом на дачном загородном участке. Только вот никто не видел связи между двумя этими событиями. Либо просто не искал…

Как бы там не было, но детский дом «Радуга», с недавних пор, радовал взгляд жителей города куда больше, чем раньше. Только вот, как обычно бывает, за самым красивым забором прячут очень некрасивые, даже мерзкие вещи…

В этом пришлось убедиться Сиротину Андрею, который, в одни чудесный июньский день, прибыл к кованным воротам. В руках мужчины была небольшая спортивная сумка, бока которой, правда, так раздулись, словно он попытался запихнуть в неё всё, что успел нажить за свой век…

За его плечами, помимо утраченной спортивной карьеры и жизненного опыта, был походный рюкзак.

-Ну, что же… — Пробормотал Андрей, прежде чем толкнуть скрипучую дверь. – Дом, милый дом… Вот я и вернулся.

Мужчина широким шагом вошёл во двор и направился ко входу в здание. Ощущения в груди его были странные, смешанные. Дело в том, что фамилию Сиротин ему, когда-то давно, дали именно здесь…

Ребёнка, в одном шерстяном покрывале, даже без пелёнки, подбросили на ступеньки детского дома, среди осенней ночи. Он бы мог замёрзнуть, потому что не плакал и не звал взрослых. Даже когда одеялко под ним намокло, он не стал реветь…

Позже воспитатели подумали, что мальчонка попросту отвык звать на помощь, ведь до этого никто к нему не приходил. Так зачем напрасно драть горло?

К счастью для Андрея, в ту ночь не спалось ночной няне. Она имела вредную привычку – выкурить тайком сигаретку. Вот и выскочила во дворе, да чуть не споткнулась об завернутый кулёк, со спрятанным там младенцем. Женщина, Ирина Дмитриевна, сразу забыла и про сон, и про сигареты. Она схватила малыша, закудахтала над ним, как курочка-наседка:

-Ой, горе какое… Ещё один брошенный. – Охала Ирина, прижимая к себе ребёнка.

Можно сказать, что Андрею повезло дважды. Во-первых, он не замёрз. Во-вторых, воспитатели детского дома, все, как на подбор, были славными людьми. Он рос в заботе, нашёл хороших друзей, а ещё тех, кому хотелось подражать…

Одним из таких людей стал учитель физкультуры. Именно этот мужчина, который вкладывал душу в воспитанников, заложил в сердце Андрея любовь к спорту. В итоге Сиротин, ещё в школьные годы, стал собирать коллекцию из медалей и грамот. Потом он начал тренироваться профессионально, смог добиться неплохих успехов в легкой атлетике. Позже молодой человек зарабатывал золотые медали на соревнованиях по городу, области и России…

Но одно неудачное сальто круто изменило его жизнь. Сиротин получил серьёзную травму позвоночника…

После операции и долгого лечения врачи давали неутешительные прогнозы: ходить Сиротин сможет, а вот о профессиональном спорте придется забыть. Происшествие ввергло Андрея в состояние шока. Ему казалось, что жизнь на этом можно считать оконченной. А потом что-то внутри него щёлкнуло. Нечто упрямое, даже немного злобное. Он решил: «Смогу!». И смог…

В тайне от врачей и неравнодушных друзей Сиротин сбегал на стадионы, испытывая себя на прочность…

С каждым таким походом он всё больше верил в себя. Нет, снова в лёгкую атлетику он не вернулся. Однако мужчина смог получить диплом преподавателя физического воспитания. Так начался его новый путь…

И вот, извилистая дорожка привела его к месту, где, в одну тёмную осеннюю ночь, всё только начиналось…

Мужчина волновался, маршируя к кабинету директора. Он постучал в деревянную дверь. Оттуда раздался резкий кашель, словно бы гость прервал чью-то трапезу, а затем нервное:

-Да! Войдите!

Андрей дёрнул ручку вниз и прошёл в просторный кабинет…

Он был совсем не таким, как раньше. Мебель была вычурная, а ещё её было слишком много…

Предыдущий директор, который давно уже ушел на пенсию, любил аскетизм, как в жизни, так и в интерьере.

-Здравствуйте. Меня зовут Андрей Сиротин. Мы с вами общались, по поводу места тренера… Ой, то есть учителя физкультуры. – Представился мужчина.

-Да-да… — Кивнул директор, мазнув взглядом по Андрею и вытирая губы от чего-то жирного. — Место свободно. Только хочу вас сразу предупредить: дети у нас трудные. Им нужны не просто ежовые рукавицы, а… Не знаю! Рукавицы из дикобраза!

Звягинцев гулко расхохотался, радуясь своей находчивости и шутке. При этом живот его комично подёргивался.

Андрей, которому даже присесть не предложили, смотрел на мужчину сверху вниз и заметил, что тот расстегнул пуговицу на брюках, чтобы дышать свободнее.

-Я познакомлюсь с ними и сделаю выводы. — Уклончиво пообещал Сиротин. – Также я хотел бы попросить вашего одобрения на проведение некоторых мероприятий. Например, спортивных соревнований, походов, можно будет отвести ребят на рыбалку… Тут рядом есть чудесное озеро. Также я хочу вас уверить, что позабочусь о воспитанниках должным образом. Я уже пару лет, как являюсь инструктором туризма…

Директор поморщился:

-Слушай, не гони коней, а? Ишь, какой деятельный… Впрочем, все новенькие пышут энтузиазмом, первые пять минут. – Фыркнул он, а затем, доверительно добавил. — Вижу, ты не плохой мужик… Вот тебе совет: не заводи с ними дружбы. Не делай того, за что тебе не платят. Отрабатывай свою смену и чеши домой… А местная шпана твоих сил не стоит.

-То есть как это? – Ахнул Сиротин.

Директор пожал плечами:

-Говорю, как есть. Все тут – отбросы общества. – Фыркнул Игорь Павлович. — Они дерьмово учатся, не соблюдают дисциплину. Некоторые встревают в драки и не гнушаются воровать. Эти неудачники ничего не добьются в жизни.

Андрей крепче сжал ручку сумки. Он не ожидал такого поворота в их разговоре и столь открытой неприязни директора к сиротам. Он вспомнил, что, пару раз, видел лоснящееся доброжелательностью лицо Звягинцева на экране телевизора. Он часто выступал по телеку, благодаря очередных спонсоров за помощь детям. Игорь казался человеком, неравнодушным к судьбе сирот.

-Знаете, я сам выпускник этого детского дома. – Не выдержал тренер. – Как видите, я всё ещё не в тюрьме и не спился.

Директор, услышав новую информацию, откинулся на спинку кресла и более внимательным взглядом окинул нового педагога:

-Ну, ещё не вечер, да? – Захохотал он снова, а потом добавил. — От тюрьмы и от сумы не зарекайся, э?

Увидев, что шутка не понравилась учителю, директор хмыкнул и примирительно поднял руки:

-Ладно, я просто хотел разрядить обстановку. Ты – исключение из правил. Однако с этими малолетними преступниками я работаю уже не первый год… Занимаю кресло семь лет. Раньше я был военным, потом работал в тюрьме… — Он с ностальгией во взгляде кивнул на один из снимков, который висел на стене.

Андрей покосился на эдакую галерею, посвященную директору…

В основном на фотографиях Звягинцев пожимал руки известным людям. Звездам, политикам. На одной из них мужчина получал звание, а на другой, гордо выпятив грудь, стоял на фоне тюрьмы. Причём он улыбался так, словно сзади него была не колючая проволока, а Диснейленд.

-Так что я знаю, о чём говорю. Что зэки, которых я муштровал, что эти дети – одного поля ягода. Так что ты на возраст не смотри… — Заявил он авторитетно, а затем осклабился. – А так, милости просим в наш дружный коллектив.

Сиротин кивнул, желая скорее свернуть разговор и уйти.

Вскоре он смог уладить формальности, да приступить к своим обязанностям. Увы, но директор оказался в чём-то прав…

Дети были не просто непослушными. Доброту они принимали за слабость, если с ними говорили тихо, то они начинали орать и галдеть. Сиротин сразу понял, что в приюте царит дедовщина, дети, даже некоторые младшие, подвержены дурным привычкам, таким, как курево или алкоголь…

Однако даже не это было самое страшное…

Сиротин уже проработал пару недель, познакомился с персоналом. Однажды он увидел Марту. Единственную славную воспитательницу в коллективе. Она сидела на ступеньках, вытирая слёзы:

-Марта! – Ахнул мужчина, присаживаясь рядом и осторожно касаясь хрупкого плеча. – Ты чего плачешь?

Она всхлипнула, покачала головой, словно не желала делиться бедой. Затем, задумавшись на миг, она решительно втянула воздух носом, посмотрела на Сиротина:

-Я так больше не могу! – Призналась она. – Андрей, знаете… Я сдаюсь. Я сегодня же уволюсь.

Мужчина оторопел:

-Как, уволишься? Ты устала, да? Может, пойдёшь в отпуск, не будешь принимать спешных решений? Понимаю, с ребятней очень сложно справиться…

Марта покачала головой:

-Не в ребятах дело! Сегодня опять приезжали иностранцы, хотят удочерить Светочку… Игорь Павлович, перед ними, ковром расстелился, лебезил, улыбался… Смотреть тошно!

-Так разве не хорошо, что девочка найдёт новый дом? – Спросил Андрей.

Марта посмотрела на него со странной жалостью…

Так мудрый и опытный человек смотрит на глупого и наивного, ещё ничего не знающего о жестокости мира.

-Они берут не первого ребёнка… Только вот остальным их детям приходится слишком тяжко. Они, на словах, живут на ферме, среди свежего воздуха и животных. На самом деле работают, как рабы! Все это знают! Наш директор попросту продаёт воспитанников, как мясо… Он подделывает договора и результаты проверки. – Сказала она звенящим шепотом.

Андрей так опешил, что даже не нашёлся с ответом. Марта же, отерев лицо ладонями, резко выпрямилась:

-Знаете что? Я вам всё расскажу так, как есть. – Сказала она, схватив мужчину за жилистую сухую руку. — Я работаю здесь уже давно… И знакома была с теми, кто был до нас. Проблемы в детском доме начались, когда на смену предыдущему директору пришёл Звягинцев. Он ввел в приюте военные порядки, а от недовольных избавился. Уставшие от произвола руководства педагоги ушли, их места заняли знакомые, бывшие сослуживцы и родственники директора… Например, его жена. Вы знаете, что Лариса Львовна – супруга нашего директора?

Мужчина удивленно покачал головой. Ларису Львовну он видел, но, честно признаться, недолюбливал. Ему казалось, что женщина умеет только кричать. Говорить спокойным тоном у неё не получилась.

Марта облизнула губы, и, озираясь, словно их из-за угла поджидали шпионы директора, продолжила:

— После того, как Звягинцев встал у руля, не прошло и года, как уволилось отсюда много хороших педагогов. Они просто не могли терпеть унижения и оскорбления, нецензурную брань в свой адрес… Директор устраивал показательные порки при всем коллективе… С этого он начинал каждое утро. Строил нас, как преступников… Но это все полная ерунда, по сравнению с отношением к детям!

Марта покачала головой, взгляд её стал блуждающим, напуганным. Словно она воскрешала в памяти события, которым была свидетелем:

-Лариса Львовна – настоящая мегера. Она не контролирует гнев, а злится по любому поводу… Ей не нравится смех детей, их взгляды, их неповиновение или недостаточно быстрое выполнение ее приказов. Она сначала просто дёргала их за волосы или уши, могла толкнуть, да с такой силой, что они падали на пол… Как-то она толкнула ребёнка в столовой, которому не понравился обед. Он уронил тарелку… Она заставила собирать всё руками. Потом морила его голодом несколько дней… Мол, чтобы он впредь нос от еды не воротил. Его Сашкой звали… Я его тогда подкармливала тайком. Потом его, к счастью, забрали хорошие люди.

Женщина кротко улыбнулась, а затем снова нахмурилась. Словно один единственный лучик света не мог пробиться сквозь пелену её мрачных чувств:

-Только вот чем дальше – тем хуже… Безнаказанность заставляла Ларису распаляться. Ведь кто ей что скажет? Тут у неё друзья, а ещё муж в кресле директора… Она одного мальчонку заставила есть сигареты, его потом рвало… Что конкретно она сделала с Савелием – никто не знает, но у него было деформировано ухо. Он сказал, что упал с дерева… Другие воспитатели потакают таким методам… Они, с указки нашего директора, привязывают детей к батарее… Тех, кто плохо себя ведёт… Но это лишь вершинка айсберга…

-Но… Как так… — Андрей не узнавал свой голос, искаженный ужасом. – Я видел, что с детьми обходятся грубо, но чтобы настолько… Почему все молчат?

Марта опустила ресницы, плечи её поникли:

-Мне страшно… — Призналась она. – Как-то один из бывших педагогов, Иванов, обратился в ОВД и прокуратуру. Из прокуратуры пришёл ответ, что данная категория дел не в их компетенции… ОВД вынесли постановление об отказе. А потом его вызвал директор… Не знаю, что сказал, но вышел тогда Иванов бледный, словно мел. Уволился через неделю… Да и бывают у нас тут комиссии, только при них всё идеально. Все улыбаются, дети радуются… Я же… Что я могла, скажите? У меня же нет связей каких-то… Кто мне поверит? Я и старая уже. Тут весь коллектив будет в один голос меня обвинять во лжи. Я просто осталась, потому что детей жалко. Пыталась помочь. Только больше не могу…

Она посмотрела в глаза Андрея, с надеждой и мольбой:

-Позаботьтесь о них, как сможете… Пожалуйста. – Прошептала она пылко.

Сиротин ощутил, как ладони его потеют:

-Я… Постараюсь. – Пообещал он.

Вскоре Марта уволилась…

Сиротин же, к своему ужасу, понял, что команда воспитателей осталась как на подбор. Под стать директору детского дома. За жёлтыми стенами «Радуги» царили правила, как на зоне. «Воспитательные» приёмы в ходу были самые разные. Уж фантазии у местного персонала хватало! Так, некоторых заставляли драить забившиеся унитазы, чуть ли не голыми руками. Других запирали на ночь в маленьком и тесном сарае, заставленном инвентарем. Летом малышей могли отхлестать крапивой, что росла за забором. Либо сорванной тонкой и гибкой веткой. Заставляли выходить на мороз голышом. Все это всерьёз называлось «профилактическими мероприятиями».

Андрей был уверен, что многие воспитатели прибегают к телесным наказаниям. Только вот, когда он видел на руках или лицах детей свежие гематомы, те уклонялись от ответа. Однажды, один из мальчишек, ощетинившись, выдал:

-Ничего не скажу! Я просто с другом подрался, ясно? В психушку вы меня не отправите!

Сиротин не понимал, откуда взялась история про психиатрическую лечебницу, но очень скоро осознал, что многие дети боялись такого исхода событий. Словно бы воспитатели угрожали им: не будут молчать, отправятся в психушку.

Очень скоро тренер, на собственной шкуре, понял, как здесь выживают неугодных работников. Его подставляли, критиковали, распускали сплетни. Только вот тщетно. Андрей решил, что, во что бы то не стало, сдаваться не будет. Уходить с должности – тоже. Он пришел сюда, чтобы помогать детям также, как когда-то помогли ему.

И вот, Сиротин развил бурную деятельность. Он старался привлечь детей к занятиям спортом. Мужчина возил их, небольшими группами, на разные соревнования. Кого-то на плавание, других на футбольные матчи, иных на волейбол или лёгкую атлетику, девочек на художественную гимнастику. Во время соревнований мужчина всё реже смотрел на стадион или корт, а поглядывал на лица воспитанников. Они преображались…

Даже отпетые хулиганы замирали, переставали вертеться, жадно следили за спортсменами. Порой они выбирали любимчиков и горячо спорили, кто победит? Волновались, переживали, радовались…

После таких событий, всколыхнувших их души, они часто повисали на руках учителя и задавали множество вопросов:

-А вы знаете, как научиться делать сальто?

-А я бы мог стать пловцом? Я не умею плавать! Но хорошо задерживаю дыхание… Смотрите!

-А если я стану гимнасткой, у меня будет такой же наряд? И даже… Даже косметика?

Андрей искренне улыбался и терпеливо, аккуратно отвечал детям на их вопросы. Он делал это так, чтобы их интерес не угас. Мужчина желал поддержать этот огонёк надежды. Пусть среди его воспитанников могло и не быть олимпийских чемпионов, но что с того? Лучше они будут увлекаться волейболом, а не сигаретами…

В августе он начал водить детей в походы. Он учил их названиям созвездий, ориентированию, как разжигать костёр, возводить палатки…

Хотя директор встретил его инициативу недовольно:

-Ты уйдёшь с десятком детей, а вернёшься один! Либо они ночью тебя прикончат, ограбят, да сбегут! – Заявил он.

Андрей лишь хмыкнул:

-Так у меня брать нечего.

Однако противиться директор не стал. Ведь Сиротин за это надбавку к зарплате не просил, а значит, его это не волновало.

И, вот чудо, ребята не просто не разбежались! Они вернулись счастливыми, загорелыми, с улыбками от уха до уха…

Сиротин же, отметил, что за выходные, проведенные на природе, дети даже забыли про сигареты. Мальчики и девочки потом долго делились впечатлениями с другими детьми. И те стали ждать своей очереди, чтобы пойти в поход. Среди тех, кто попал в третью волну путешественников, был Никитка Ромашков. Ему было всего восемь лет, однако была в нём особенность. Очень сильные ноги. Однажды Никита, во время игры в футбол во дворе, так пнул мяч, что отправил его аккурат в открытое окно второго этажа, сбив горшок с растением с подоконника. Там, в это время, находилась Лариса Львовна…

Ромашков думал, что теперь ему светит ночь в карцере, так дети называли сарай. Да только, когда Лариса выбежала во двор, яростно размахивая мячом, изрыгающая проклятия, перед мальчиком встал Андрей:

-О! Вы принесли мой мяч? Очень мило с вашей стороны. – Сказал он, забирая футбольный мяч, которым Лариса была готова запустить в голову Никиты.

-Ваш мяч? – Надулась Лариса. – То есть как? То есть… Кто его бросил в окно?

-Мяч мой, значит, я и бросил. Разве же мальцы могли так высоко попасть? Простите, я просто силу не рассчитал. – Виновато улыбаясь, сказал Андрей. – Если разбилось чего, так я компенсирую.

Лариса по-рыбьи открывала и закрывала рот. Она понимала, что её дурят, но доказать ничего не могла. Фыркнув, она развернулась на пятках и ушла обратно в здание…

Дети обступили своего героя, а Никита виновато посмотрел на мужчину:

-Простите… Вы меня сами накажите, да? – Спросил он уныло, но и с облегчением тоже…

Тренер их наказывал, бывало дело! Порой серчал и кричал даже, но обязательно объяснял, почему злится. Да только ребята выбирали пробежать круг вокруг дома, либо пару раз отжаться, чем остаться наедине с Ларисой Львовной, по прозвищу – Чума.

-За что тебя наказать? За хороший удар? – Посмеялся Андрей, погладив ребенка по волосам. – Нет, Никит… Правда, над прицелом нам надо поработать. Однако я в тебе вижу настоящий талант… Ты небольшой по росту, но самый быстрый и юркий в команде. Удары у тебя – словно пушечный выстрел. Такие вратаря снесут, во время пенальти, вместе с воротами!

В эту секунду в карих глазах мальчонки что-то едва уловимо вспыхнуло. Словно зажглась маленькая искра, из которой могло разгореться пламя. Было бы кому защитить ее от ветра.

С той поры Никита стал усердно тренироваться. Его часто можно было увидеть во дворе, пинающим мяч. Он жаждал похвалы тренера, которого искренне, все душой, полюбил.

Наступила осень, затем зима…

Дети всё также тренировались с учителем. Более того, Сиротин основал разные команды, которые выезжали на соревнования. Затянуты в дело были почти все! Кто-то выступал на состязаниях, другие рисовали плакаты, помогали шить школьную форму, придумывали кричалки…

Когда-то разрозненные ребята сплотились. Отпетые хулиганы превратились в серьёзных капитанов команд. Те, кто дрался, решил заняться самообороной, а Сиротин подпитывал их желания, создав клуб для юных борцов. И на первом месте там была не сила, а уважение к себе, противнику и учителю. А ещё дисциплина.

Директор понимал, что происходит что-то ему неподвластное. Однако, когда дети стали появляться в газетах, в новостях, он лишь потирал руки. Ведь, с помощью огласки, Игорь Павлович смог добиться дополнительного финансирования и новой пристройки: спортивного зала. Конечно, ему в карман тоже должна была упасть крупная сумма наличных…

Минул год…

Наступило очередное лето. Сезон походов, которые дети ждали с живым нетерпением.

Однажды, когда жители палаточного городка, разбитого у озера, уже сопели, Никита, который хвостиком так и ходил за тренером, подал голос:

-Андрей, вы не спите? – Он лежал в спальном мешке, рядом с тренером.

Перед ними был потухший костёр. Сиротин уже клевал носом, но всё-таки ответил:

-Нет, Никит… А вот тебе бы пора. Чего не спишь?

-Не хочу возвращаться в жёлтый дом… — Признался Никита, глядя на звездное небо.

-Куда? – Спросил Андрей, борясь с сонливостью.

Никита повернулся на бок и посмотрел на воспитателя: -Мы называем приют не «Радугой», а «Жёлтым домом». С тех пор, как его покрасили. Вы же знаете, что жёлтым домом называют у нас психиатрические больницы. В старину лечебницы часто красили в жёлтый цвет.

Такие слова ребёнка заставили Сиротина перестать зевать:

-Я-то слышал, а ты откуда знаешь?

Никита улыбнулся:

-У нас все это знают. Остальные думают, что мы – тупые, но это не так. Просто взрослые видят то, что хотят… Вот вы видите в нас людей…

Слова мальчика глубоко тронули Андрея. В ту ночь он так и не смог уснуть.

А в понедельник жизнь его изменилась. Директор детского дома вызвал тренера к себе, на ковёр. Он был недоволен его работой и тем, что мужчина идет против принятой им системы. А ещё он хотел устроить на место мужчины своего зятя и злился, что Сиротин никак не уволится, как бы его не допекали:

-Вы слишком потакаете детям! – Орал он, брызжа слюной. – Они перестали меня уважать! Перестали бояться силы! Вы знаете, что они, недавно, заявили журналистам?! Выиграли эстафету и сказали, в интервью, что благодарны только вам! Моё имя даже не мелькнуло! И это показали по главному телеканалу! А ещё вчера… Эти самонадеянные старшие убирали территорию, а я пришёл указать им на ошибки… Так они посмотрели на меня, как на вошь! И знает, что сказали?! Что знают приёмы, поэтому постоят за себя, если я их трону хоть пальцем!

Андрей не смог сдержать улыбку, горделивую и довольную:

-А почему они должны вас уважать? – Не сдержался тренер.

Директор замешкался, подавился словами и своим возмущение:

-Чего?!

К годовщине своего преподавания в детском доме, Андрей сильно устал держать всё в себе. Поэтому сейчас он спокойно ответил:

-Вы считаете, что уважения достоин… Кто? Тот, кто старше, или тот, кто выше по званию, должности? – Спросил он. – Вот мы с ребятами считаем, что уважать надо человека, который обладает необходимыми для этого качествами… Добротой, смелостью, честностью, справедливостью, ответственностью… Какое из этих качеств есть у вас, Игорь Павлович?

Звягинцев густо покраснел. На его шее вздулись вены:

-То есть вы так считаете, да?.. Я не достоин вашего царского уважения? Вам понравилось, что эти отбросы в рот вам заглядывают, поэтому вы и нос задрали? Так не на ту команду вы поставили, тренер. – Прошипел он. – Вы уволены, ясно?

В этот момент Андрей ощутил облегчения. Нет, он не хотел покидать ребят. Но находится больше в жёлтом доме он не мог.

-Хорошо… — Кивнул мужчина. – Я попрощаюсь с ребятами и соберу вещи.

-Нет! Никаких прощаний! Вон! – Рявкнул директор. – Если вы к ним пойдёте, то я их накажу… Всех и каждого! Ясно вам?!

Андрей сжал зубы, ничего не ответив. Он развернулся и вышел из ненавистного, захламлённого кабинета, в котором было трудно дышать. В котором с каждой стены смотрела самодовольное лицо директора.

Сиротину было грустно уходить по-английски, не попрощавшись. Однако он не сомневался, что директор каждого ребёнка привяжет к батарее, если его ослушаются. Мужчина, выходя из здания, посмотрел на пустые окна…

Был выходной, дети, почти все, находились на заднем дворе. Он грустно качнул головой и произнёс вслух:

-Что ж… Я надеюсь, что хоть чем-то вам помог. Теперь вы сами… Вы сможете о себе позаботиться, мои славные.

Он развернулся, но услышал за спиной особенный звук. Звук множества открывающихся окон. Мужчина снова посмотрел на дом и ахнул. Из окон вылезли его ребята. Они махали флажками, футболками и плакатами, которые делали для соревнований. Они кричали их спортивные лозунги, нестройно, невпопад, но от души…

-ТРЕНЕР ТВЁРД НАШ! КАК ГРАНИТ! ЕГО КОМАНДА – ФАВОРИТ! – Орали дети.

Девчонки плакали. Мальчики держались.

-Спасибо, тренер! – Кричали мужчине. – Спасибо за всё!

Сиротин редко позволял себе слёзы. Он не плакал, когда был младенцем… Не плакал, когда получал травмы. Не плакал, когда жизнь его, казалось, пошла под откос. А сейчас он понял, что горячие слёзы струятся по его щекам. Попадают в рот, соленые на вкус, щекочут подбородок…

Мужчина не стал их вытирать. Он не стыдился показывать свои искренние чувства. Андрей поднял руку и помахал ребятам. Он смотрел в их лица и видел то, кем они станут. Нет, не преступниками. Катя будет швеей, Настя станет ветеринаром, Лёшка, наверное, водителем, Мишутка будет политиком или адвокатом. Красавице Вике стоит попробовать себя в театре, а серьёзный Саша может стать учёным. Денису светит карьера в спорте…

Да, он видел это и верил в своих ребят. На душе Андрея стало чуть легче. Ведь он понял, что не зря был здесь этого год. Он смог посадить в их души зерна, которые обязательно расцветут.

Сиротин пытался увидеть в окне Никиту, но его не было…

Немного разочарованный этим фактом, он, все же, хотел покинуть двор. Только вот из кустов на него кто-то выскочил…

-Не уходите без меня! – Сказал Никита, прижимая к себе мяч. – Я сбегу с вами, ладно?

-Я же не могу тебя украсть. – Ахнул мужчина. – Возвращайся! Иначе тебя накажут.

-Нас всех накажут, вы же знаете… — Сказал мальчик уверенно, но бесстрашно. – Я подслушал ваш разговор и рассказал ребятам. Они знали, что их будут ругать, бить, лишат еды, но всё равно хотели попрощаться. Они бежали к окнам по мытому полу, поэтому нам точно не сдобровать…

Андрей кивнул. Он посмотрел на дом, чей цвет теперь и ему казался чем-то неприятным. Вроде болезни, жёлтой лихорадки. Он сел на корточки и взял мальчика за плечи:

-Я вернусь за тобой, ясно? Обещаю. Пока что тебе надо будет вернуться и быть сильным… Хорошо?

Никита насупился, но всё-таки кивнул. Тренера он не мог ослушаться.

Сиротин не обманул ребёнка. Он смог оформить опеку над Никиткой, стать ему отцом. Было сложно, ведь жены у него не было. Но помогли достижения в спорте и чужие рекомендации.

Спустя два года Андрей женился, поэтому у Никиты появились и мама, и папа. А позже ещё и сестра Анюта. Андрей продолжил тренировать юных спортсменов. Однако он не смог забыть о бесчинстве, что творилось в детском доме. Он обивал различные пороги, лишь бы все это прекратить. Вскоре воспитанники, у которых, то и дело, брали комментарии на соревнованиях, тоже перестали бояться и начали говорить правду. Они заявляли, что над ними издеваются. Когда одна журналистка, кивнув на раны мальчика, спросила:

-Неужели вы так тяжело тренировались?

Он ухмыльнулся и ответил:

-Нет, меня побила жена директора. Он это любит.

Вскоре множество детских голосов всё-таки услышали. Директора осудили, вместе с его женой. Остальные отделались увольнением. Состав в детском доме поменялся, туда даже вернулась Марта…

Никита же стал футболистом…

Причём самым юным капитаном местной команды. Удар его правой ноги, так и остался невероятно сильным. Спустя много лет, после очередной победы клуба, капитан команды взял микрофон и посмотрел на трибуну…

Там сидел Сиротин Андрей, рядом с супругой и дочкой. Он не пропускал матчи сына.

-Сегодня для меня важный день… — Начал капитан. – Ровно десять лет назад я стал сыном человека, которым не перестаю восхищаться. Я хочу сказать «спасибо» своему первому тренеру и отцу – Сиротину Андрею.

Все встали аплодировать, а Андрей смутился. Никита же улыбался слишком хитро.Выдержав паузу, он добавил:

-Главное, что мой отец помог не только мне. Он внушил уверенность и гордость во многих моих друзей… Ребята… Нашему тренеру, гип-гип…

-Ура-а-а! – Прокатился гул по трибуне, сзади Андрея.

Мужчина резко обернулся и побледнел…

За ним сидели они. Его ребята… Он узнал их.

-ТРЕНЕР ТВЁРД НАШ! КАК ГРАНИТ! ЕГО КОМАНДА – ФАВОРИТ! – Орали уже взрослые ребята.

Катенька не стала швеей, она была кондитером и прекрасной мамой. Настя была ветеринаром в Зоопарке, Лешка стал пилотом, Мишутка юристом… Вика моделью, а Саша учителем… Все они, каждый, выбился в люди. Потому что однажды в них поверили…

-Спасибо вам! – Кричали повзрослевшие ребята, глядя на тренера.

Мужчина же снова плакал… От счастья и гордости.