Жизнь такие сюжеты иногда подбрасывает, что не всякий хороший писатель придумает. Бывает, услышишь историю из жизни и, если сам не был ее участником, не поверишь.
В небогатом сельском доме жила семья. Самая обыкновенная: отец, мать, двадцатилетняя дочь и шестнадцатилетний брат. Если и было в этой семье то, что отличало ее от других, это внимание и забота друг о друге. Так родители начинали свою семейную жизнь, так и дети, глядя на них, относились и к родителям, и друг к другу. Еще и никогда не проходили мимо чужой беды. Эту семью в селе уважали. И она, была, пожалуй, единственной, о которой не злословили.
Родители лет двадцать назад купили в этом селе небольшой домик. Сами его облагородили. Садик небольшой расчистили. Деревья побелили. Цветник разбили и во дворе, и за небольшим забором. Словом, пример подали. Потом и другие в селе на цветы обратили внимание, стали и у себя во дворах выращивать. Приехала семья из города. С маленькой, ещё и не ходила, дочкой. Но с сельской работой справлялись.
Муж трактористом пошёл. Жена – в школу, учительницей в только что набранный 1-й класс. За малышкой полдня присматривала соседка. Потом девочку отдали в ясли, а после трёх лет – в детский сад. Через четыре года родился в этой семье ещё и мальчик. Вот только мама после родов стала часто болеть. Что за болезнь у неё, ни муж, ни дети не говорили. Отвечали, что она обязательно поправится. И ей временами действительно становилось лучше. Тогда она принималась мыть окна в доме. И они сверкали чистотой, будто приглашая и соседей сделать со своими окнами то же самое. Но года через три болезнь от мамы почти не отставала. Пришлось оформлять инвалидность. И для отца работы стало меньше. Поэтому он ездил в райцентр – там нашлась работа в одной автомастерской.
И вот на этой работе, точнее, возвращаясь домой, с отцом случилась беда. Он после смены долго ждал автобус в своё село. Потом услышал, как кто-то сказал, что сегодня автобуса не будет, вроде поломка какая-то серьёзная. Он решил добираться на попутках. Часть пути проехал, а дальше подобравший его водитель отказался – он спешил домой. Отец постоял-постоял, вглядываясь, не едет ли какой-нибудь транспорт. А день был морозный. К вечеру температура ещё понизилась. И отец решил идти пешком. Услышит, что едет машина — и проголосует. Словом, на морозе он пробыл почти три часа. Когда добрался домой, еле успокоил своих: они так переволновались за него! Особенно жена. Пришлось двойную дозу лекарств ей принять. А то, что эти три часа на сильном холоде не пройдут отцу даром, он понял к вечеру следующего дня. И хорошо, что ещё не вышел из мастерской. Он не почувствовал, как поднялась высокая температура. Что с ним беда, увидел напарник, застав его без сознания. Пришлось вызывать скорую. Уже в больнице ему поставили диагноз: пневмония. Домой с работы сообщили. И семья собралась, правильнее сказать – мобилизовалась. Даже мама держалась: ну, а как? Детей, да и мужа надо поднимать. Только с тех пор регулярно стал отец болеть. Соответственно, работать в полную силу не мог. Но пытался это скрыть. Семья его ограничивала. Отец тогда стал чинить-исправлять какую-то утварь, которую просили отремонтировать односельчане. Но старшая сестра уже поняла, что пришло время ей работать. Обидно было: училась она лучше всех в классе. Учителя в один голос говорили, что дальше надо в университет. Она сама решила, что сейчас не до университета. Мама срочно нуждается в лечении. Ее надо в стационар. Отец молчит, не жалуется, а сам быстро устает, появляется одышка. Его тоже надо лечить. Хорошо, что брат сильный, рослый, очень похож на отца в молодости. Он тоже порывался уйти из школы после 9-го класса. Но сестра настояла, чтобы закончил школу. Но вот где работать сестре в селе? А надо только в селе, чтобы не оставлять родителей. И тут неожиданно освободилось место продавца в единственном магазине. Был он и продуктовым, и промтоварным одновременно. А продавец и товар отпускал, и учёт вел, и кассу закрывал. Но она так обрадовалась, когда ей это место предложили! Почти рядом с домом. И в каждый перерыв она может наведаться к родителям. Свободного времени у неё не было. Весной, летом и осенью она вместе с братом на огороде. Старались посадить овощей больше, потом ухаживать за ними, а осенью все собрать, картофель и лук высушить, в погреб спрятать. Еще какую-никакую консервацию сделать. Они и цыплят завели. Кормили-поили- выхаживали. Так потом и яйца появились, и мясо.
-Трудяги они, — говорили односельчане.
Сестру стали так же уважать, как и её родителей. Никогда в помощи не откажет. Знает, что одинокая пенсионерка Никитична не дойдёт в распутицу в магазин. Забежит к ней брат, спросит, что купить. И по дороге в школу передаст сестре список или на словах скажет. И она в свой перерыв принесет все Никитичне. А сколько раз к сестре молодые девчонки обращались! Советовались, как обновить платье или, кому повезло, какой фасон выбрать, чтобы на праздник быть в обновке! Так два года после школы и пролетели. Об университете теперь в доме старались не говорить. Понятно было, что без неё не справятся. И это она на стационар маму устроила, заплатила за лечение. И маме лучше стало. Сама обеды готовила. Норовила ещё и постирать. Но тут ни муж, ни дети ей не давали. Сестра и отца отправила в больницу. Он поехал вместе с сыном. И лег-таки на неделю. Уколы и капельницы поправили его здоровье. Но она понимала: кардинальное лечение ни мамы, ни отца ей не потянуть. Всё чаще такое отчаяние накатывало! Тогда она, уткнувшись в подушку, плакала-заливалась слезами. Ну, вот как вырулить?
Самые дорогие ей люди в беде. Брат рано впрягся в работу. Его ровесники на дискотеки в район ездят. С дорогими телефонами ходят. А она ему еле на самые дешёвые джинсы и кроссовки насобирала. И ведь есть, наверное, девочка, которая брату нравится. Но он не может её ни на дискотеку пригласить, ни в райцентр свозить…
О себе она не думала. Она старалась и в зеркало не смотреть. Проведет утром расческой по густым волосам, завяжет хвост, и всё. На работе нейлоновый передник, летом тапочки, зимой войлочные сапожки, которым давно пора на пенсию… А кто её видит? Она и телевизор теперь почти не смотрит. А книгу и не помнит, когда в руках держала. Неужели так надо жить в двадцать лет? Но изменить свою жизнь она могла, только уехав из деревни. Как это сделали почти все её одноклассницы. Иные уже и замуж вышли. У двоих дети есть. Но уехать, значит, пусть родители сами барахтаются. Пусть брат сам с собой разбирается. Бросить их, когда никто, кроме тебя, не может помочь?
Иногда после таких мыслей наступала длительная пауза – ей удавалось просто не думать об этом. Потому что, когда она об этом думает, начинает жалеть себя. Вспоминает, как её жалеют соседи. Как плачет мама, а отец надолго замолкает. Брат ходит виноватым. Как им дать понять, что по-другому никогда не будет. И если любовь не просто слова, они должны знать, что вот так она их любит. И будет любить, сколько хватит сил.
***
…Она только что вошла с братом в дом – они закончили с картошкой. Теперь половина огорода в картошке – стратегический овощ. Брат пошёл мыться. Она стала готовить ужин. Потом и сама пошла искупаться. За ужином теперь следил брат. Обычно такая смена караула у них и происходила. И вот, уже вымывшись и накрутив на мокрые волосы полотенце, она вышла, собираясь накрыть на стол – родителям давно пора ужинать. А сегодня, похоже, им лучше, и оба придут на кухню. И вдруг в дверь постучали. По деревенским меркам для гостей было поздновато – почти 8 часов вечера. Но, может, кому-то очень надо. Она открыла дверь. На пороге стоял мужчина средних лет. Не односельчанин, это точно. В дорогом плаще и, наверное, в дорогой кепке – она недавно видела какого-то артиста в таком головном уборе.
-Добрый вечер, — сказал он. – Меня зовут Виктор Геннадиевич. Вы разрешите войти?
Исчезли последние сомнения – он городской, это точно. Но все равно гость, хоть и незваный.
-Проходите, — пригласила она его.
И тут как раз из комнаты вышли её мама и папа. Они остановились и с недоумением смотрели на незнакомца. Выглянул из кухни и брат. И тоже смотрел на него.
-У вас какое-то дело? Вам нужна помощь? Вы, наверное, опоздали на маршрутку? – она спрашивала, стараясь понять, что его привело к ним.
Мужчина начал с ответа на последний вопрос:
-Нет, я приехал на своей машине. Она стоит у ваших ворот. Надеюсь, можно?
Все кивнули, дескать, пусть стоит машина. Брат выглянул в окно кухни и не утерпел:
-Это же Хонда-пилот! Классный внедорожник! – брат не смог скрыть свой восторг.
Она хотела спросить, откуда он знает, но ее опередил гость:
-Молодец! Да, это она, — и продолжал говорить дальше, попросив всех присесть.
Она смутилась: это надо было ей или родителям пригласить его присесть. Ну, что сделано, то сделано. И они вошли в большую комнату. И он начал говорить. Первая же фраза вызвала, мягко говоря, недоумение у всей семьи. Потому что он просил руки дочери. И объяснил, почему. По его просьбе за ней уже почти полгода наблюдают его люди. Она не только прекрасная дочь и сестра. Она труженица. Её уважает вся деревня. И он просто не знает, кого бы из городских девушек или молодых женщин мог с ней сравнить. Да, он прекрасно понимает, что практически ровесник ее родителей. Но он надеется, что сумеет создать ей достойные условия, не будет препятствовать, чтобы она училась дальше. И берет на себя все проблемы по лечению ее родителей. Он уже навел справки. Маму можно вылечить. И отца тоже.
Причём, действительно вылечить, чтобы они восстановили и здоровье, и физическую форму. Он готов хоть завтра отправить их в профильные клиники с последующим полным курсом реабилитации. Денег у него более, чем достаточно. И это не выбьет его из колеи. У него большая компания. И организовал её он. Он не замешан ни в каких криминальных схемах – все сделано его трудом. Он чист перед законом, ему нечего бояться. Разве только, что останется одиноким. И тут их семья гораздо богаче, гораздо счастливее его:
-У вас на первом месте забота друг о друге, — сказал он. – И я хочу помочь. Я понимаю, что со своим предложением свалился вам как снег на голову. Подумайте. Решайте. Только времени не очень много, от силы полгода…А что касается клиники, если вы не против, я завтра же решу вопрос, когда вам выезжать. И это не обсуждается. Даже если вы мне откажете в руке вашей дочери.
***
…Он попрощался и ушёл. А они ещё долго не могли сдвинуться с места. Нетрудно было догадаться, о чем думает каждый из них. А потом все посмотрели на нее. Молча.
Первой не выдержала мама:
-Дочка! У тебя вся жизнь впереди. Есть такие жертвы, которые эта жизнь не оправдает…
-Я не знаю, что сказать. Только повиниться перед тобой, дочка, что сел тебе на шею, — у папы дрожал голос. – Но не хочу, чтобы любой ценой…
Договорить он не смог. За него это сделал брат:
-Ну почему я младший? Почему все на тебе, сестра? И что сказать тут, вообще не знаю.
-А не надо ничего говорить, — она пришла в себя. – Но если Виктор Геннадиевич обещает хорошую клинику, и при этом не требует ответа, давайте попробуем. И прошу вас, мама и папа, поехать на лечение… Вы хотя бы представляете, как вы нам нужны?
Она расплакалась и быстро ушла к себе. Утром все встали одновременно. И собрались на кухне. Тут она им и сказала:
-Я выйду за Виктора Геннадиевича замуж. И никакая это не жертва. Больше так не говорите. И на лечение вы обязательно поедете. Договорились?
Они только кивнули головой. Через два дня мама и папа поехали в столицу, в лучшую клинику. Виктор Геннадиевич обо всем договорился, оплатил и лечение, и последующую реабилитацию. Они поехали на одной из его машин в сопровождении его же людей. Она продолжала все так же работать в сельском магазине. Каждый вечер к магазину приезжал кто-то из служащих в компании Виктора Геннадиевича и привозил продукты и фрукты. Сам Виктор Геннадиевич приезжал по воскресеньям. По субботам не мог – было много работы. И они ехали в райцентр. А иногда и в город. Она стала бывать в ресторанах, в театре и филармонии. Она после уговоров приняла его подарки – элегантную модную одежду и обувь, которую или он сам, или его помощники так удачно по размеру выбирали. Они много разговаривали. И эти разговоры сделали Виктора Геннадиевича близким ей человеком. Постепенно отступала мысль о том, какая большая у них разница в возрасте. Она поняла, что его не стоит бояться. Она ценила, как тактично он вел себя с ней. За все это время не позволил себе ни одной вольности.
Когда вернулись родители, а они вернулись окрепшими, мама с румянцем на щеках, которого у нее давно не было, а папа без одышки и очень бодрым, приехал и Виктор Геннадиевич. Решали, где будет свадьба. И где потом она будет жить. И тут Виктор Геннадиевич уже приготовил свое предложение. Свадьбу, не очень шумную и не помпезную, лучше сыграть в загородном отеле. Там уютно, хорошая русская кухня. Уже готовы номера, чтоб не разъезжаться потом по домам. Сама роспись тоже пройдет в отеле: есть предварительная договоренность с ЗАГСом, туда приедет его работница и распишет молодоженов.
Теперь о том, где будут жить. Виктор Геннадиевич достал ключи и бумаги и сказал:
-Это от вашей четырехкомнатной квартиры. Ключи и документы, что квартира ваша. Через месяц, а если хотите раньше, — обращаясь к отцу своей невесты, продолжил он, — жду Вас у себя в компании. Нам нужен завгар. Уверен, что в автомобилях вы разбираетесь. Если что, сын поможет. А вам, — он смотрел на маму своей будущей жены, — пока не стоит работать. Будете в квартире уют наводить. Теперь о тебе, — говорил он, глядя на брата. Тебе придется туговато. Пойдешь в новую школу. Если сильно отстал, будешь догонять, заниматься с репетиторами. Но аттестат ты должен получить такой, чтобы родители и сестра тобой гордились. За это время определись, где и на кого ты хотел бы учиться дальше. Ну, и будешь учиться.
Он закончил говорить и наткнулся на молчание. И это молчание Виктор Геннадиевич понял по-своему:
-Вы извините меня за тон. Привык командовать, отдавать приказания. Но я, честное слово, и слушать умею. Готов вот сейчас вас выслушать, и если надо, мы можем кое-что переиграть.
Возражений не было. А от слов благодарности Виктор Геннадиевич отмахнулся.
***
…И вот свадьба. Она в платье невесты не узнала себя: неужели эта красивая и, чего лукавить, счастливая девушка – это она? Не умеющая врать ни себе, ни другим, она признавала, что, да, она счастливая. Пусть ее жених не молод. Но он давно покорил ее своей добротой, умом, деликатностью. А какой он собеседник! И она вдруг подумала, что не променяла бы самую пылкую любовь к своему ровеснику на то уважение и доверие, которое испытывает к Виктору Геннадьевичу. Ну, а о благодарности за родителей она вообще молчит… Церемония росписи прошла ненавязчиво, без помпезности, по-доброму, если можно так сказать. Она немного удивилась, когда в момент обязательного поцелуя молодых Виктор Геннадиевич только нежно прислонил свою щеку к ее щеке. Ну, никаких вольностей он себе и раньше не позволял. Но сдержался и тут.
Разрезан свадебный торт, все с наслаждением его едят и собираются уходить. Поднимается и она с Виктором Геннадьевичем в снятый для них номер на втором этаже. Входит и стоит, не зная, что дальше делать. Он осторожно берет ее за руку, подводит к креслу, говорит:
-Присядь, пожалуйста. И послушай. — Сам тоже садится напротив: -Ты – моя родная дочь. Извини, что сразу не признался. Не хотел, чтобы обо мне плохо думали.
И начинает свой рассказ, который ему даётся непросто. Почти двадцать лет назад у них с женой родилась дочь. Были они тогда без гроша за душой. Но любили друг друга. Поженились за год до её рождения. Без цветов и свадебных нарядов, без обручальных колец. Они в ЗАГС и назад на троллейбусе ехали. Словом поженились и надеялись, что выстоят. Найдут работу. Начнут зарабатывать. Но тут как раз ничего не получилось – работы в городе не было. Он каждую ночь загружал-разгружал вагоны, чтобы хоть на скромную еду заработать. У жены был сильный токсикоз. Она неделями не выходила из дома. Когда пришло время рожать, им не за что было купить даже один комплект на выписку ребенка. И тогда он взял грех на душу: стал писать ей записки, умоляя оставить дочку, а он уже знал, что родилась девочка, в роддоме, написать отказную.
И в каждой записке спрашивал: «Куда мы ее принесем? Ни квартиры, ни работы. Во что одевать будем? Мы даже соску ей купить не сможем…»
И она поддалась на его уговоры. Знал бы он тогда, какую цену они оба заплатят! Через два месяца он нашел работу. Нормальную. С перспективой. Сняли нормальную квартиру. Только все чаще он оставался в этой квартире сам – у жены была тяжелейшая депрессия. И ее увозили в больницу. Она не могла прийти в себя после того, как отказалась от дочки. Таяла на глазах. Перестала вообще есть. Он опомнился – пошел в роддом. Хотел вернуть дочку. Опоздал! Ее уже удочерили. И не имели права сказать, где она теперь. Он уверен, что верни они тогда дочь, жена бы жила. Но она сама не захотела жить после этого. Он тогда раз десять собирался тоже рассчитаться с жизнью. Удерживали слова бабушки, которая сама его растила: самому себя лишить жизни – хуже греха нет. Ни перед Богом, ни перед людьми. И тогда у него осталась только работа. Работа до беспамятства. Чтобы прийти домой, завалиться в кровать и провалиться в тяжелом сне. У него стало получаться. К нему подходили те, с кем он работал, говорили:
-Начинай свое дело! Мы поможем, мы с тобой!
И он создал, правда на это ушло шесть лет, большую компанию. Занявшую свою нишу. Поставщики постоянные, проверенные. Рынок сбыта и здесь, и в Азии. В материальном плане он, пожалуй, олигарх. Только все эти годы ищет свою дочь. А пока ищет, под опекой компании два детских дома, приют для животных. И свои стипендиаты среди школьников – победителей олимпиад. Новую семью не создал. У него репутация однолюба. И вот теперь все узнали, что он, наконец, женится. Но никому и в голову не приходит, что это не жену он, наконец, нашел. Он нашел свою родную дочь. И он очень спешил ее найти. Подстегивала болезнь, за которую ни в одной клинике мира не возьмутся. Он принимает самые лучшие лекарства. Принимает, чтобы на год-два отодвинуть конец. Теперь что касается свадьбы. Он все-таки трус: не мог признаться, что это его родная дочь, которую он своим же решением отдал чужим людям. Ему трудно предстать перед всеми не порядочным и надежным человеком, а трусливым, испугавшимся трудностей. И сегодня, когда жизнь на исходе, он больше всего боится потерять ее, свою дочь, и уважение. Поэтому просит ее оставаться в роли его молодой жены. Это продлится не долго, он знает. И поэтому хочет, чтобы она пошла учиться. А она способная, она умница. И у нее все получится. Она заменит его в компании, он не сомневается… Вот такая была у нее первая брачная ночь. Со слезами. И ее, и его… Он заплакал, когда она попросила: Покажешь могилу мамы?
…Утром она поднялась в номер, в котором ночевали ее родители. Его с собой не взяла – хотела сама узнать, родная она им дочь или нет. Ее вопрос застал их врасплох. Но они ответили правду:
-Да. Мы тебя взяли в роддоме. Как отказную. Тебе было полтора месяца. Тогда маме сказали, что она не сможет родить детей. Ну, и подсказали, что есть девочка-отказница. Мы увидели тебя и поняли: ты наша!
Она боялась спросить, но все-таки спросила:
-Что, и брат приёмный?
-Нет, нет! – ответили они хором.
А мама добавила:
-Я его сама родила. Ну, и болеть сразу стала… Потом отец сказал:
-Мы ничего не знали о твоих настоящих родителях. Нам о них ничего не сказали…
Она вернулась в свой номер. И сказала, что хочет сделать тест ДНК.
-Не обижайтесь, Виктор Геннадиевич! Но вы же не против!
-Не против. Я сейчас приглашу сюда лаборантов, — и он стал звонить.
Потом нерешительно спросил:
-После теста, а я уверен, что он подтвердит наше родство, ты хочешь всем прояснить ситуацию? Объявить, что ты моя дочь?
-Нет… Я нашла родного отца. И очень этому рада. Теперь у меня два отца. И ими можно гордиться.
…Как и предполагал Виктор Геннадиевич, судьба отпустила ему еще почти два года. Никто так и не узнал, кто на самом деле они друг другу. Уважение к Виктору Геннадьевичу ни на йоту меньше не стало. И как-то быстро его знакомые стали уважать и ее.
Когда Виктора Геннадиевича не стало, она почувствовала, что потеряла очень дорогого человека. И дала слово продолжить его дело. Об этом сказала, стоя у его могилы. Рядом была и могила мамы. И как же она на маму похожа!…
0 Комментарий