Семёновна переоделась и вышла в зал. Она работала в крематории не так уж давно, но уже успела привыкнуть к тишине, к чинности. Вообще, она уже почти 15 лет трудилась уборщицей, как вышла на пенсию, так и пошла, помогать то нужно. Семья у неё такая была, что без помощи им никак. И плюнула бы на них, но Варечку было жалко, ангельский ребёнок — её внучка.
Как так получилось, что семья сына превратилась в кошмар? Сначала всё было хорошо: поженились, работали, родилась внучка Варюша, а потом сын потерял работу. Невестка тянула всё на себе, пилила его нещадно. Он выпивать стал. Она терпела, терпела, да и дала дёру оставив ему десятилетнюю дочь. С тех пор и бьётся Семёновна, сын то берётся за голову, то снова срывается. Постоянного заработка нет, а Варечка должна выучиться обязательно, нельзя сейчас не учёной быть. Варя говорила, что потом доучится, что сейчас пойдёт на работу. Но Семёновна была категорически против:
— Внученька, всё это потом, как круги на воде. Пока я могу, буду помогать, а как доучишься, так спокойно на отдых уйду. И моя же вина есть, что отец у тебя такой. Он же мой сын…
А месяц назад сын заболел. Ну всё к этому давно шло. Совсем ноги стали плохо слушаться. Врач сразу сказал, что от алкоголя. Может и восстановится всё, только спиртного ни капли, лекарства принимать нужно. Схватился было за голову, только поздно, только ещё на лекарства на их с Варей шею повесил. Жалко его, только всё равно прибить хотелось.
Семёновна взяла тряпку и начала натирать пол. Здесь хорошо, работы намного меньше, чем она до этого в магазине убиралась. Конечно в магазине было лучше, и ближе к дому, и платили больше, только вот жена хозяина гюрза, по-другому и не назовёшь, весь коллектив изжила, а на последок и её уволила. Ну, а как не уволить, если Семёновна видела, как та с любовником приходит. Не стала бы она говорить никому, не её дело, а за хозяина обидно было, тот мужик хороший, хоть и женился на молодой гадине. Звали гадину Виолетта, и все понимали какая она, кроме самого хозяина. Семёновна собиралась работать в том магазине пока сможет, тем более, что свою работу она выполняла качественно и девочки-продавцы всегда хвалили её, а потом шеф заболел. Злые языки утверждали, что болезнь его — это дело рук Виолетты, но не пойман — не вор. И с тех пор борозды правления взяла в свои руки его молодая жёнушка. У хозяина и сын был, правда учился где-то за границей, поэтому Семёновна его видела всего-то пару раз.
— Семёновна, ты сегодня внимательнее всё просмотри. Похороны у людей непростых будут.
Рядом с ней остановился Иван Иванович, хозяин похоронной конторы.
— Хорошо.
Мужчина хотел уже уйти, но остановился и виновато посмотрел на неё.
— Семёновна, ты не обижайся, никаких претензий к тебе, всё всегда чисто. Просто люди правда не простые, да не очень-то и дружелюбные. Хотя.., какое дружелюбие в таких ситуациях бывает. Ну ладно, пойду.
Она проводила его взглядом.
«Да, вот ещё бизнесмен. Молодой почти, наверное ещё и сорока нет, а бизнес какой. Говорят, что похороны ещё и очень прибыльное дело.»
Она вздохнула и пошла шаркать тряпкой по полу. Нужно было ещё придумать, где взять денег на новые сапоги для Вари. Внучка конечно говорила, что в старых ещё походит, что они ещё хорошие, но Семёновна прекрасно понимала, что три года никакие сапоги не могут быть хорошими, тем более дешёвыми. Если сапоги купят, то до зарплаты не дотянут.
— А если?..
Семёновна обернулась на дверь за которой скрылось начальство.
— А что если попросить аванса, немного? Может быть и не откажут ей?
Эта мысль как-то подняла ей настроение и она задвигала тряпкой намного шустрее.
Не прошло и часа, как Семёновна осмотрелась удовлетворённо. Всё сверкало. В зале было много блестящих вещей и каждую из них она натирала каждый день. Только одно место Семёновна старалась избегать, это выход на крематорий, именно туда отправлялись те с кем люди приходили попрощаться и оттуда выносили красивые урны с прахом. Это хорошо что крематорий не имел к ним никакого отношения, там бы Семёновна убираться точно не стала, но с женщиной, которая следила там за порядком, общалась. А когда выдавались свободные минутки, сидели с ней частенько во дворе и делились со своей не простой жизнью.
Сейчас Семёновна собиралась посмотреть нет ли Антонины на улице. Работа у них начнётся только после того, как все разойдутся.
— Семёновна, закончили?
Иван Иванович осматривал зал.
— Да, всё сделала, можете проверить.
— Да нет, за чем же. Я и отсюда вижу, что всё хорошо. Спасибо вам.
Она смутилась, а потом посмотрела на начальство.
— Иван Иванович, простите за такую просьбу. А нельзя ли мне выписать аванс? Прохудились совсем у внучки сапоги.
— Можно, ты, как всё закончится, подойдите ко мне, и напомните.
— Спасибо, Иван Иванович.
Семёновна, довольная, пошла во двор. Антонина была уже там.
— О, привет, подруга.
— Привет, привет. Что-то ты долго сегодня.
— Да похороны у какой-то шишки. Вот пока всё просмотрела, чтобы ничего не упустить.
— Да-а-а, у нас тоже сегодня хозяин сам приехал, все по струнке ходят. Говорят, совсем молодого хоронят.
— Да ты что?
Антонина скорбно качнула головой.
— Да, вроде бы 25 всего.
— О, Господи, наверное, какая-то катастрофа.
— Вот чего не знаю, того не знаю, но слышала, что привёз он какую-то заразу из страны другой. Там же, знаешь, всякой гадости хватает. Вот приехал и помер.
— Ах, не сидится и молодым дома. Что у нас хуже, что ли? Родителям то горе какое.
— Конечно горе. Только, Семёновна, я тебе так скажу, ты близко не подходи, и перчатки потом надень, как убирать будешь, потому как хоронят в закрытом гробу его, значит опасаются.
— Это да, только заразы нам тут и не хватало. Спасибо, Тонь, что предупредила.
Они увидели, что к залу заворачивают машины, быстро попрощались и разошлись. Мало ли что понадобится, нужно всегда быть рядом.
Семёновна осторожно выглядывала из подсопки. Народу было очень мало. Она ещё подумала, что это из-за того, что заразиться боятся. Женщина в чёрной вуали, мужчина, который постоянно плакал, и ещё несколько человек. Когда женщина повернулась, Семёновна ахнула. Это была Виолетта.
«Ах ты ж, и сына в могилу свела.»
Семёновна сейчас была уверена, что в смерти сына того мужчины, точно есть вина этой гадины.
Прощание прошло быстро. Когда пришло время увозить гроб, мужчина обессиленно опустился на кресло, а Виолетта вилась вокруг него, пытаясь напоить каким-то лекарством, но мужчина отводил руку.
Гроб тихо катился по полозьям. Сейчас он скроется за шторами, постоит там несколько минут, пока из второго зала за ним не придут.
Пожилая женщина сама не знала, зачем, подошла к гробу, вроде Тоня предупреждала, но её будто магнитом тянуло туда. Подошла и тихонько стояла. Вдруг ей что-то почудилось, как будто шорох какой-то. Она оглянулась, никого нигде нет. Посмотрела на гроб, нагнулась. Точно, шорох доносится из гроба. В этом не было никаких сомнений.
«Да что же это такое?»
Она сначала отпрянула в ужасе. В голове пролетели тысячи мыслей.
«А вдруг там нечаянно кошку закрыли или ещё что.»
Семёновна, не раздумывая, кинулась в зал.
— Остановите! Остановите церемонию! Там в гробу что-то шевелится! Там шорохи!
Виолетта посмотрела на неё и крикнула:
— Уберите отсюда эту сумасшедшую! Что это такое?! Мы думали, здесь приличное заведение!
Иван Иванович взял за руку Семёновну.
— Пойдёмте.
Она вырвала руку.
— Вы можете меня уволить, но там в гробу что-то шевелится, там шорохи из него идут, понимаете?
Иван взял её покрепче, но тут встал её бывший хозяин.
— Всё, хватит! Немедленно откройте гроб!
Виолетта засуетилась.
— Славочка нельзя! Ты же знаешь, что неизвестные заболевания могут себя повести по-разному.
— Я сказал открыть гроб, хочу попрощаться с сыном! — Его голос был похож на рык, и сотрудники сразу кинулись исполнять приказания.
Крышка медленно поднялась, и все ахнули. Молодой человек, который лежал там, смотрел на них полными ужаса глазами. Рот его был заклеен, руки, ноги, и вообще всё тело связано.
— Сын! — Вячеслав кинулся развязывать его.
— Господи!
Люди, которые до этого стояли, будто окаменевшие, бросились ему помогать. Первое слово, которое прохрипел парень, было «воды». Семёновну оттеснили. Вокруг началась суета: доктора, полицейские, люди, крики. Она тихонечко выбралась на улицу и села на их лавочку.
— Ох, теперь наверное аванса не дадут. Ну и змеюка, всем жизнь испортила, а мне так второй раз…
— Чего там сидишь, бубнишь? — рядом приземлилась Тоня. — Ну ты, Семёновна, Шерлок Холмс. Как только смогла? Наделала шороху. На ушах стоят все, и наши, и ваши.
Семёновна пожала плечами.
— Так я же ничего. Я думала, мало ли, кошка там случайно забралась.
— Слыхала? Это жена, молодая, сразу в бега ударилась, только поймали уже. Интересно, что с ней отец этого парня сделает.
Семёновна вздохнула.
— Что не сделает, всё ей мало. Змея. Это же надо, живого человека. Вот за что она его?
Тоня вздохнула.
— Ты, Семёновна, как не от мира сего. За что, за что? За деньги, конечно. Он был наследник. Вот сначало он, а потом и мужу смерть придумала бы.
Семёновна перекрестилась.
— И как таких земля держит?
Семёновну долго опрашивали. Она несколько раз повторяла, что и как было. Видела как Ивана Ивановича треплют не по-детски, и только вздыхала.
«Ну, может быть, завтра у него получится попросить аванс.»
Когда допрос закончится, она уже собралась идти домой, к ней подошёл Вячеслав.
— Не знаю, что и сказать, и как благодарить вас… Как подумаю, что произойти могло, так сердце останавливается. Не понимаю, как я поверил во всё это.
Глаза у мужчины были не просто усталые, они были безжизненными.
— Вам бы и самому врачу показаться, небось она и вас травила. Здоровичка сыночку.
Она кивнула и направилась к выходу. Дома ждал сын и внучка скоро с учёбы прибежит. Нужно приготовить ужин. Ладно, хоть как сын бросил пить, да дома осел, за день всё перемоет и уберёт. Старается потихонечку, стыдно ему сильно.
На следующий день Варя вернулась с учёбы раньше, чем обычно. Семёновна сразу заметила, что внучка расстроена.
— Варюш, что случилось?
— Ничего, бабуль. Всё хорошо.
— Ты кого обмануть то хочешь? Родную бабушку? Не получится. Давай-ка выкладывай.
Варя вздохнула, пошла в прихожую, принесла сапог. Сапог не просто хотел есть, он кричал об этом всей подошвой. Семёновна присела.
— Ох, не доходил до пенсии.
— Бабуль, а может, подклеить можно?
— Да куда клеить то уже? Клеили их раз сто…
Их разговор прервал звонок в дверь. Варя вскочила.
— Я открою. Это, наверное Светка за конспектом.
Она убежала, но почти сразу вернулась удивлённо протягивая:
— Бабуль, это к тебе пришли.
За Варей стоял Вячеслав и его сын.
— Здравствуйте. Можно?
Семёновна растерянно встала.
— Проходите, конечно. Может быть, чаю?
Вячеслав вкратце рассказал, что его жена действительно таким образом решила избавиться от конкурента на его накопления. Рассказал, что она занимала деньги, чтобы подкупить кучу людей. Если бы не Семёновна, то было бы то… Было бы то, о чём и подумать страшно.
— Скажите, пожалуйста, как я могу отблагодарить вас?
Семёновне никогда не было стыдно так, как сейчас, но она собралась силами и сказала:
— Мне страшно неудобно, но если бы вы смогли дать нам деньги на новые сапоги… Вы не подумайте, я потом верну, как получу пенсию. Мы не попрошайки, просто так случилось…
Вячеслав посмотрел на сапог, лежащий на полу, посмотрел на сына и рассмеялся.
— Я уж думал, таких людей, как вы, не осталось. О чём вы говорите? Должен я вам подарить целую обувную фабрику.
Семёновна больше не вышла на работу, Вячеслав запретил. Очень скоро они переехали в большую квартиру, которая была в раз сто лучше их предыдущей. Сына Семёновны поместили в хорошую клинику, и доктор пообещал, что он выйдет оттуда другим человеком. Теперь они могли себе позволить не одни сапоги, потому что на счету семьи лежала сумма, которую Семёновна боялась произнести вслух. Варя купила себе новые сапоги и теперь чуть ли не каждый день выгуливала их с сыном Вячеслава. Но это уже совсем другая история.
0 Комментарий